Цитаты из фильма - О чём говорят мужчины

Спрашивает тебя немец, ну, туристы немецкие подходят на улице и спрашивают: «Херр прохожий, как нам, пройти на Тверская—штрассе?» А ты их отправляешь в Ясенево. И они идут, немцы, «свиньей» конечно они идут. И проваливаются на Патриарших под лед. И тонут под тяжестью собственных доспехов…

Почему можно изменить только жене или мужу? Почему нельзя изменить детям? Прикинь, тебя видели выходящим из Макдональдса с чужим ребенком…

— Подождите, я сейчас переоденусь и вам на рояле поиграю!

— А вот самое ужасное, когда ещё вчера у вас всё было прекрасно, а вот сегодня от неё приходит СМС—ка: «Извини, мы больше не можем быть вместе. Пожалуйста, не звони и не пиши. Я желаю тебе счастья». А ты не понимаешь почему. То есть, мало того, что тебя бросили, дополнительный кошмар в том, что ты не понимаешь, ну почему так, почему?! Естественно, начинаешь звонить ей, писать, а дальше всё, как ты сказал, вот именно так. Но я в какой—то момент нашёл точный ответ на вопрос «Почему?» Знаете какой? — «Потому что». С моей точки зрения, это стопроцентно точный ответ на вопрос «Почему?». ПОТОМУ ЧТО! — Да у женщин многое этим объясняется. — Да всё... — Вот поэтому Саша и не женится.

— Я был в Нью—Йорке в музее Гуггенхайма… — И я тоже. — Пятый этаж — «Современное искусство». Захожу… Смотрю, висит картина — «Желтый параллелепипед». Подпись: «Желтый параллелепипед». Я думаю, ну, вообще—то сто лет назад, Малевич что—то в этом роде уже нарисовал, тема закрыта. Ладно, иду дальше. Два треугольника красный и синий. Подпись: «Два треугольника — красный и синий». А я—то думаю, что это? А это, оказывается, два треугольника. Иду дальше, смотрю — куча мусора, обнесена веревочкой, и подпись: — «Куча мусора». — Вот, Камиль стал уже разбираться в современном искусстве. Дальше я легко угадывал названия. Ну, иду дальше, смотрю…туалет... ровно такая же веревочка и подпись: «Туалет не работает». Я стал думать, это туалет не работает, или это произведение искусства под названием «Туалет не работает»? — Так… и что оказалось? — Не знаю. А я подумал, туда же все равно писать нельзя, потому что… либо туалет не работает — закрыто, нельзя, либо, ты нассышь в произведение искусства…прямо художнику в душу. И пошел искать произведение искусства под названием «Туалет работает».

— …и пошёл искать произведение искусства под названием "Туалет работает". — О, а я бы этот арт—объект сейчас освоил, между прочим.

Она тебя несправедливо обидела — ты справедливо обиделся и уехал. Нормально!

— Поэтому в детстве было так здорово. Ну потому что было понятно, что хорошо, а что плохо. Ну как вот: выучил ты уроки – молодец, бабушку через дорогу перевел – да умничка. Мячиком разбил стекло – плохой. — Логично. — А сейчас!? Сделал ты одной женщине хорошо, а другой от этого плохо. — А вообще все делал для третьей, а ей все равно.

— Короче, ладно, я ничего не рассказываю, вот слушайте. Три дня назад написала Вера и Яна. Вот просто послушайте: Яна: «Родной мой, я так по тебе соскучилась. Хочу видеть твои глаза!» Вера: «Рис, гречка, морковь, помидоры, капуста кончилась». Яна: «Я скучаю по тебе, даже когда ты со мной. В жизни так мало моментов, когда мы вместе...» Вера: «Шампунь Виши от выпадения и бальзам красного цвета Дэо Клоран, не крем, а шарик». «Ты мой самый, самый любимый». «Салфетки, бумажные полотенца, туалетная бумага 4 штуки. Ты когда будешь?» Яна: «Приснись мне ночью, только обязательно...» Вера: «Из магазина набери, наверняка что—то вспомню!» ...А?!! — Да, эта штука будет пострашнее «Фауста» Гёте. — Ну ты же понимаешь, что если ты сейчас уйдёшь к Яне, то она через полгода тоже начнёт писать тебе про салфетки?!

— Отпустила? — Что значит «отпустила»? Кто меня может отпустить или не отпустить? Собрал вещи и ушел. Все!

Заметил, что у неё сапоги сапоги стоптаны с одной стороны больше и думаешь про себя — Косолапит. Потом думаешь, ну и ладно, у тебя тоже так, но это слово — косолапит... А так она мечта...

— Нормально Настя написала… Я думал, напишет «убью, ненавижу, скотина»… Пишет: «Сидим с Маринкой, пьем Мартини. Тебе привет. Дети бесятся в игровой комнате». — Она просто молодец, не обиделась. — Да, дело не в том, что она не обиделась, она скорее всего забыла. — Я тебе говорю, она легкая. Повезло тебе. Хотя… — Что «хотя»? — Ну, так, может, даже еще хуже, не из—за чего развестись. — Так, может, и не надо? — А если надо? — Вот поэтому я и не женюсь…

Знаешь, я еще добавил бы в это письмо, ну, себе семидесятилетнему… «и самое главное — не волнуйся, у тебя всё было. Твой сорокалетний ты». Хотя, боюсь, именно это и расстроит тебя больше всего.

— Блин, не понимаю: к чему эти прятки? Врешь. Потом нужно помнить что соврал, кому соврал, когда соврал. Почему нельзя договориться? — А ты за правду? — Да. — А. То есть женишься, и сразу начнешь правду говорить жене? — Леш, да! — А лучше так: соберешь всех баб, которые были до нее, а главное — во время и познакомишь их с женой. — Да!

— Если ты такой умный, иди сам с ней и живи.