Цитаты из фильма - Тот самый Мюнхгаузен

— Томас, ты доволен, что у нас появилось 32 мая? — Вообще—то не очень, господин барон. Первого июня мне платят жалование.

С восьми утра, до десяти — подвиг.

— Карл, почему так поздно? — По—моему, рано: не все глупости ещё сказаны.

Раз лишний день весны никому не нужен, забудем о нём. В такой день трудно жить, но легко умирать.

— Томас! Ты доволен, что у нас появилось 32—ое мая!? — Вообще—то, не очень, господин барон. 1—ого июня мне платят жалование.. — Ты не понял.

— Кстати, барон, я давно у вас хотел спросить: где вы, собственно говоря, доставали медведей? — Уже не помню. По—моему, в лесу. — Нет, это исключено. Они у нас давно не водятся.

— Вы же умерли! — Умер!

— Ваше высочество, может, всё дело в нашем левом крыле? Оно ненадёжно. — Меня и центр беспокоит… — Может, стоит всё—таки в данном случае поднять верх сверху и понизить низ снизу? — Так и сделаем! Два ряда вытачек слева, два справа. Всё решение — в талии! Как вы думаете, где мы будем делать талию? На уровне груди! — Гениально! Гениально, как всё истинное. — Именно на уровне груди. Шестьдесят шесть. Я не разрешу опускать линию талии на бёдра. Сто пятьдесят пять. В конце концов, мы — центр Европы, я не позволю всяким там испанцам диктовать нам условия. Хотите отрезной рукав — пожалуйста. Хотите плиссированную юбку с вытачками — принимаю и это. Но опускать линию талии не дам!

— Прощайте, господа! Сейчас я улечу и мы вряд ли увидимся. Но когда я вернусь в следующий раз... Вас уже не будет. Дело в том, что время на небе и на земле летит не одинаково. Там — мгновения, тут — века. Все относительно.

Ненавижу! Всё! Дуэль! Здесь же стреляться! Через платок!

Да поймите же, барон Мюнхгаузен славен не тем, что летал или не летал, а тем, что не врёт.

Одни мои похороны дали мне денег больше, чем вся предыдущая жизнь.

Будем бить через дымоход.

— Они положили сырой порох, Карл! Они хотят помешать тебе, Карл! — Вот. Спасибо. Спасибо, Марта. Пусть завидуют! У кого есть еще такая женщина?

Я на службе. Если решат, что вы — Мюнхгаузен, я паду вам на грудь. Если решат, что вы — Мюллер, посажу за решётку. Вот и всё, что я могу для вас сделать.