Цитаты из фильма - Семнадцать мгновений весны

Нам уже давно пора начать диалог с Западом. Промедление смерти подобно.

Люди умирают, память о них остается. Пусть даже такая память.

Человечество больше всего любит чужие тайны.

Уберите этот камуфляж.

Военным сейчас надо иметь сильные ноги.

Листы белой бумаги ждали его, разложенные на столе. И все это вносило в его жизнь порядок и смысл.

— У меня есть коньяк. Хотите выпить? — Спасибо. У меня тоже есть коньяк. — Зато, вероятно, у вас нет салями. — У меня есть салями. — Значит, мы с вами хлебаем из одной тарелки.

Честность подразумевает действие.

Из всех людей, живущих на земле, я больше всего люблю стариков и детей.

Те, кому я беспрекословно верю, открыто говорят друг с другом о трагизме положения, о тупости наших военных, о кретинизме Риббентропа, о болване Геринге, о том страшном, что ждет нас всех, если русские ворвутся в Берлин... А Штирлиц отвечает: «Ерунда, все хорошо, дела развиваются нормально».

— Что я должен сделать? — Ничего. Жить. И в любую минуту быть готовым к тому, чтобы совершить необходимое.

Воистину, куришь американские сигареты — скажут, что предал Родину.

Штирлиц никогда не торопил события. Выдержка, считал он, оборотная сторона стремительности. Все определяется пропорциями: искусство, разведка, любовь, политика.

Что знают двое, то знает свинья.

— Все настолько глупо и непрофессионально, что работать практически совершенно невозможно. Невозможно понять логику непрофессионала. — А может, он хитрый профессионал?